Нора Робертс - Ясновидящая [Луна над Каролиной]
Стоя между рядами только что прополотого хлопка, Кейд минут десять наблюдал за ее героическими усилиями. Затем, выругавшись, сел в машину и подъехал к ее дому.
– Могла бы и позвать на помощь.
Тори уже выбилась из сил, пряди волос прилипли к потному лицу, однако она ухитрилась затащить тяжелый ящик на ступени крыльца. Она выпрямилась и перевела дух.
– Что?
– Подожди, я подниму с этой стороны.
– Не нужна мне твоя помощь, – огрызнулась Тори.
– Не будь дурой и придержи дверь.
Спотыкаясь, она поднялась к двери и с усилием ее распахнула.
– Ты что, здесь днюешь и ночуешь?
Кейд снял темные очки и отбросил их в сторону. Из-за этой привычки ему дважды приходилось покупать новые каждый месяц.
– Ты видишь вон то поле? Оно мое. А теперь посторонись, мне надо поднять эту штуку. Что же это за чертова кровать такая?
– Железная, – ответила Тори, с удовлетворением наблюдая, как он старается изо всех сил.
– Представляю. Ее надо пронести в дверь боком.
– Знаю.
Тори расставила ноги, нагнулась и взялась за свой конец. Затратив много усилий, покрикивая друг на друга, они все-таки протащили ящик в дверь спальни.
– Спасибо, – руки у нее стали как резиновые, – теперь я управлюсь сама.
– У тебя есть инструменты?
– Ну, разумеется.
– Хорошо, доставай их, – по-хозяйски распорядился Кейд, – не придется ездить за моими.
Раздраженно Тори откинула со лба потные волосы.
– Я сама все сделаю.
– Ты слишком упрямая, чтобы я отступился. Понимаешь, мне мое джентльменское воспитание не позволяет оставить даму в беде.
Он взял ее руку, осмотрел ссадины и легонько поцеловал, прежде чем она успела ее отдернуть.
– А ты залепи их пластырем, пока я буду возиться.
«Можно его оскорбить, накричать, выгнать вон, но все это пустая трата времени», – подумала Тори и достала инструменты.
Кейд с одобрением осмотрел ее черный ящичек с инструментами.
– Ты, как я вижу, укомплектовалась на все случаи жизни?
– А ты сам отличишь отвертку от клещей?
Явно забавляясь, он вытащил из ящика щипцы с заостренными концами.
– Неужели это ножницы?
Тори рассмеялась, а он начал срывать ленты скотча с коробки.
– Надень перчатки.
– И так сойдет.
Он даже не взглянул на нее, и голос не изменился, но в нем возникли отчетливые повелительные интонации.
– Надень. И потом, почему бы тебе не приготовить какое-нибудь прохладительное?
– Послушай, Кейд, оставь этот тон, я не маленькая послушная хозяюшка.
Теперь он взглянул на нее, смерив с головы до ног холодным взглядом.
– Ты маленькая. И ты женщина. Не выводи меня из себя, я работаю острым инструментом.
– Полагаю, мой вопрос, умеешь ли ты им действовать, сгонит улыбку с твоего лица.
– А я полагаю, что, если скажу, какая ты сексуальная, когда вот так злишься, это не заставит тебя опробовать кровать со мной, как только мы ее воздвигнем?
– Господи Иисусе! – Все, что она сумела ответить, и вышла из комнаты.
Тори оставила его в одиночестве. Она слышала, как он стучит и время от времени бранится. Она тем временем принесла из машины пакеты с продуктами, убрала их на полки и заварила чай. Тори вспомнила длинные кисти рук Кейда. Изящные пальцы пианиста и, по контрасту, жесткие, мозолистые ладони. Он, конечно, умеет сажать, ухаживать за посевом и собирать урожай. Его к этому приучали с детства. Но повседневные хлопоты и заботы по дому? Это совсем другое дело. Пусть, пусть повозится и попотеет, раз уж вызвался.
Она повесила новый настенный телефон в кухне, убрала лишнюю посуду и неторопливо стала резать лимон для чая. Довольная тем, что дала ему достаточно времени для полного конфуза, она налила воды в два стакана со льдом, положила кружки лимона и направилась с ними в спальню.
Кейд как раз завинчивал последний болт. Глаза у нее загорелись, и она тихонько ойкнула от искреннего восторга.
– Ой, как замечательно! Я знала, что не ошибаюсь.
Тори с размаху опустилась на кровать и ласково коснулась ладонями железных закраин.
Внезапно он ощутил такой прилив желания, что отступил на шаг. Он явственно увидел, как она обвивает пальцами железные столбики в то время, как он овладевает ею. Еще раз, еще – сильнее и глубже, пока эти колдовские глаза с тяжелыми веками не станут серыми, как дым.
– Ты хорошо справился с этим делом, а я тебе нагрубила. Спасибо и прости.
– Пожалуйста, забудь.
Кейд отдал ей стакан и дернул шнурок потолочного вентилятора.
– Здесь жарко.
Ему очень хотелось поцеловать ее в то место под левым ухом, где начинается изгиб челюсти. Голос у него был глухой, и она почувствовала новый прилив вины.
– Да, я была несдержанна, Кейд. Я не очень-то лажу с людьми.
– Не ладишь с людьми? И хочешь открыть магазин, где придется ладить с ними ежедневно? – удивился он.
– Ну, это покупатели. С покупателями я очень обходительна. Я просто обворожительна с ними.
– Значит, – и Кейд придвинулся поближе, так что оказался у изножья кровати, – если я что-нибудь у тебя куплю, ты будешь со мной мила?
Ей не надо было знать его мысли, она их прочла в его взгляде.
– Мила, однако не настолько.
Она поднялась с кровати.
– Я буду очень хорошим покупателем.
– Ты опять хочешь меня разозлить?
– Да, я опять тебя злю, Тори. – Он положил ей руку на плечо. – Не надо, – сказал Кейд мягко, так как она вся напряглась. Он поставил ее стакан на пол и развернул ее к себе лицом. – Я же не сделал тебе ничего плохого, правда?
У него были нежные руки. И так давно она не чувствовала ласкового мужского прикосновения.
– Меня флирт не интересует.
– А меня интересует очень, но мы можем пойти на компромисс. Давай постараемся стать друзьями.
– Я плохой друг.
– А я хороший. Почему бы нам не принести и матрас, чтобы ты хорошо в эту ночь выспалась? – И Кейд направился к двери.
Она ведь твердо решила, что ни с кем не будет говорить об этом. И не с ним, конечно. Ни с кем, пока не будет готова. Пока не окрепнет и не получит подтверждение. Но желание высказаться распирало ее.
– Кейд, ты никогда не спрашивал. Ни тогда, ни теперь. Ты никогда не спрашивал, как я узнала.
Он повернулся и молча уставился на нее. У Тори мгновенно вспотели ладони. Она обхватила себя за талию.
– Ты никогда не спрашивал, как я узнала, где ее искать. И как я узнала о том, что случилось. Некоторые думают, что я была с ней в ту ночь. Думают, что я убежала и бросила ее. Что я ее бросила!
– Но я так не думаю.
– А те, кто мне поверил, решили, что я ее сглазила, стали меня сторониться и не позволяли своим детям играть со мной. Они перестали смотреть мне в глаза.
– Но я всегда смотрел, Тори, и тогда, и теперь смотрю.
Она вздохнула, стараясь немного успокоиться.
– А почему? Если ты можешь поверить, что во мне есть нечто такое, почему ты не отступишься от меня? Почему все время приходишь? Ты хочешь, чтобы я предсказала тебе твое будущее? А я этого не могу. Или ты ждешь от меня каких-то деловых советов? Напрасно.
Лицо ее вспыхнуло, глаза потемнели от бурных чувств. И самое заметное из них было чувство гнева.
Кейд не собирался подыгрывать ее настроениям или, во всяком случае, делать то, что она от него ожидала.
– Я предпочитаю жить нынешним днем, не загадывая на будущее, – спокойно сказал он. – И у меня есть специальный служащий, который ведет мои дела. Неужели тебе не приходило в голову, что я приезжаю, потому что мне приятно на тебя смотреть?
– Нет.
– Тогда ты, значит, первая и единственная из женщин, начисто лишенная тщеславия. Не повредило бы иметь хоть чуточку. А теперь… – И он сделал многозначительную паузу. – …Ты хочешь, чтобы я принес матрас, или поразишь меня, сказав, что я ел на ленч?
Разинув рот, Тори глядела, как он вышел во двор. Неужели он просто-напросто обратил все в шутку? Люди или насмехались над ней, или многозначительно таращили глаза. Или предусмотрительно сторонились ее. Иногда к ней обращались с просьбой решить проблемы, отвести от них несчастье. Но еще никто, насколько она помнила, над этим не шутил.
Она расправила плечи, чтобы снять напряжение, и пошла за ним – помогать нести матрас.
Теперь они все делали молча. Тори думала о том же, его мысли бродили неизвестно где. Когда с кроватью было покончено, Кейд залпом допил чай, отнес стакан в кухню и направился к выходу.
– Ну теперь ты сама справишься, а мне пора, я уже немного опаздываю.
«Нисколько ты не опаздываешь», – подумала Тори и бросилась за ним.
